15. “Я ЛЮБЛЮ СМОТРЕТЬ, КАК УМИРАЮТ ДЕТИ” (Извлечение из разных источников) (раздел к материалу В.МАЯКОВСКИЙ. КО ДНЮ РОЖДЕНИЯ)
Qui cum Jesu itis,
non ite cum jesuitis.*
* Идущие с Иисусом,
не идите с иезуитами (лат.).
Дети, дети - это я.
Велимир Хлебников
Dorthin will unser Steuer, wo
unser Kinder-Land ist!
** Туда стремится корабль наш,
где страна детей наших! (Ф.Ницше).
Не счесть авторов, написавших о “загадочной” и “цинически-садистской” строчке Маяковского “Я люблю смотреть, как умирают дети”. Защитников, начиная с влиятельнейшего Романа Якобсона, тоже было немало. Линию адвокатуры подытожила Лиля Брик, которую сам поэт называл “милым и родным Детиком”: “Жизнь полна страданий, и тоски, и ощущения одиночества. Чем раньше кончится такая жизнь, тем лучше для человека.
Чем раньше человек умрет, тем для него лучше. Поэтому и - “ Я люблю смотреть, как умирают дети” . Как говорится - “ недолго помучился” . Так говорили когда-то в народе об умерших детях. <...>
Это горькое выражение взято резко-парадоксально, как единственное, что может радовать человека, любящего и жалеющего людей. Маяковский позволил себе небольшую поэтическую вольность - дать вывод не в конце стихотворения, а в начале”.
Сам Маяковский в дебаты не вступал, и по свидетельству одного из обвинителей, в 1928 году ответствовал: “Надо знать, почему написано, когда написано и для кого написано”. Последуем его совету.
Как известно, юный Владимир Владимирович был максималистом и на “небольшие поэтические вольности” не разменивался.
Полностью приведем четвертое стихотворение “Несколько слов обо мне самом”:
Я люблю смотреть, как умирают дети.
Вы прибоя смеха мглистый вал заметили
за тоски хоботом?
А я -
в читальне улиц -
так часто перелистывал гроба том.
Полночь
промокшими пальцами щупала
меня
и забитый забор,
и с каплями ливня на лысине купола
скакал сумасшедший собор.
Я вижу, Христос из иконы бежал,
хитона оветренный край
целовала, плача, слякоть.
Кричу кирпичу,
слов исступленных вонзаю кинжал
в неба распухшего мякоть:
“Солнце!
Отец мой!
Сжалься хоть ты и не мучай!
Это тобою пролитая кровь моя льется дорогою дольней.
Это душа моя
клочьями порванной тучи
в выжженном небе
на ржавом кресте колокольни!
Время!
Хоть ты, хромой богомаз,
лик намалюй мой
в божницу уродца века!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!” (I, 48-49)
Кощунственные слова предъявляются Отцу небесному. Это он - “отец искусного мученья” (Хлебников) - любит смотреть, как умирают дети. Первая строка - из уст Творца. Противительное “а я...” свидетельствует о том, что это не тот, кто признается в циничной любви к умирающим детям: “Я люблю смотреть, как умирают дети <...>
А я <...> как последний глаз у идущего к слепым человека!”. На месте сбежавшего из иконы Христа, время намалюет его жертвенный образ: “И когда мой лоб <...> окровавит гаснущая рама...” (I, 47) [я окажусь] “в выжженном небе на ржавом кресте”. Что происходит? Отказ от Бога сопровождается обращением к другому небесному Отцу, вся надежда только на него: “Солнце! Отец мой! Сжалься хоть ты и не мучай!”. Солнце, похоже, не мучает. Мучение и смерть исходят из другой испытующей и карающей десницы.
ФОТО ИЗ ИНТЕРНЕТА
"Я люблю смотреть, как умирают дети" - со школьной скамьи я уверенно считал Маяковского странным, больным извращенцем. Весь мой пылкий юношеский максимализм кричал, что такие гадостные мысли нельзя облекать в слова.
Но из Маяковского по прошествии десятка лет после окончания школы помню лишь две фразы: "Я достаю из широких штанин, дубликатом тяжелого груза, читайте, завидуйте, я - гражданин Советского Союза" и "Я люблю смотреть как умирают дети". Фразы периодически всплывают в памяти в разные моменты, сегодня в очередной раз) но сегодня почему-то появилось понимание, что, если допустить, что эта фраза не маньяка, для маньяков, то речь может идти о "смерти" ребенка в человеке.
"Синдром Питера Пена" и прочее банальное взросление...
Но с другой стороны сказано грустно:
Это распространенный синдром - не болезнь, но Питер Пен, бывает, кончает жизнь самоубийством. Он всегда причиняет горе тем, кто его любит; жаждет внимания и любви, но легко наплюёт в душу любящим. Многие из нас пережили соблазн такого состояния...
...При синдроме Питера Пена постоянно испытывается душевный дискомфорт...
Хронология симптомов:
С 12 до 17 - четыре основных качеств, присутствующих в разной степени: безответственность, беспокойный характер, одиночество, нарушение половой роли.С 18 до 22 - отрицание превращается нарциссизм, в поведение преобладает мужской шевенизм.
С 22 до 25 - серьёзный кризис, общее разочарование в жизни.
С 26 до 30 - смиряется с хроническим состоянием недовольства, играя роль взрослого.
С 31 до 45 - женитьба, дети, постоянная работа, но не приходящие состояние отчаяния, которое делает его жизнь монотонной и скучной.
После 45 - депрессия и раздражительность усиливается...
P.S. даже боюсь анализировать, подвержен ли я этому синдрому(((
Удивительное стихотворение молодого и талантливого парня, пишущего под псевдонимом Апрель Алхимов
.
Тонкое чувствование и чествование Владимира Маяковского греют душу его преданным поклонникам.
«Вы ушли, как говорится, в мир иной,-
Пустота, летите в звезды врезываясь.
Ни тебе газет, ни чувств с чужой женой.
Нет, Владимир это не насмешка!
В горле горе комом, не смешок.
Вижу, как в аршинах комнаты помешкав
Собственных костей роняете мешок.
Прекратите Маяковский, вы в своем уме ли!
Дать, чтоб щеки заливал смертельный мел!?
Вы ж такое загибать умели,
Что никто на свете не умел!»
(Маяковский "Сергею Есенину")
"Я люблю смотреть, как умирают дети
" 1
Не познав пожизненной вражды.
Граждане, товарищи ответьте,-
В жертву, чьих идей вас жгли вожди!?
Сплетники оставьте вести ваши,
Наш поэт их страшно не любил,
Прекращайте рукопашных марши,
Видеть это выше всяких сил.
Не откроют нам причин потери
Ни патрон, ни строчки почерк чтимый,
Среди всех прославленных истерик
Я иду по этим смычкам мимо…
Маяковский жил по горло в драме,
Где мастак и хам - весны оскал,
Там где рой народный бурей ранен
И боязнь к возне мирской близка.
И кому раздастся тихо,- «Боже!»
Суеверно ли глухим скопцам!?
Может быть под этим адским садом
Было жутко нежности стоять!?
Стыд подавлен одуревшим стадом,
Где кастет гулял мозги кроя.
ЛЕФ обложен лживыми друзьями,
Дух унижен жадною женой,
Обездвижен труд его статьями,-
Не прошел дождь желчи стороной.
Самолюбие не допускает жалость
И становится любовь больней.
Что с мечтой от алчных взглядов стало
В красном скопе выпавших огней!?
Нежность - клад в его смертельной маске,
Но идут уже в штыках стихи,
Станут адом райских песен сказки
От атак неопытных таких.
Да,- жестокость вынуждена чалить
Вожделенье ожиревших чувств -
Кучный почерк кочками промчало
Мир испуганный в дугу согнув.
Может век негоже прошлый прожит,
Может крик не оправдал певца.
Кто из вас не удостоен дрожи
По овалу пухлого лица!?
Здесь огромный меркантильный Морок
Окружает догмами тебя
И жирея ты мертвеешь скоро
Как скупой на выдержку сойдя.
Коммунизм велик в своих идеях,
Но народ не смог вне клетки жить,
Потонул пророк в толпе плебеев,
Равенства порвалась быстро нить.
И когда стихает рокот хора
Над масштабом тамошних машин,-
Лишь ожога ищет рыжий порох,
Оставляя нам лишь дыма шифр…
«Так что же однажды сказал тебе Заратустра?
Что поэты слишком много лгут?
Но и сам Заратустра - поэт.
Теперь веришь ли ты,
Что сейчас он сказал правду?
Почему веришь?»
Ф. Ницше «Так говорил Заратустра»
1 Не счесть авторов, написавших о “загадочной” и “цинически-садистской” строчке Маяковского “Я люблю смотреть, как умирают дети”. Защитников, начиная с влиятельнейшего Романа Якобсона, тоже было немало. Линию адвокатуры подытожила Лиля Брик, которую сам поэт называл “милым и родным Детиком”: “Жизнь полна страданий, и тоски, и ощущения одиночества. Чем раньше кончится такая жизнь, тем лучше для человека. Чем раньше человек умрет, тем для него лучше. Поэтому и - “ Я люблю смотреть, как умирают дети” . Как говорится - “ недолго помучился” . Так говорили когда-то в народе об умерших детях. <...> Это горькое выражение взято резко-парадоксально, как единственное, что может радовать человека, любящего и жалеющего людей. Маяковский позволил себе небольшую поэтическую вольность - дать вывод не в конце стихотворения, а в начале”. Сам Маяковский в дебаты не вступал, и по свидетельству одного из обвинителей, в 1928 году ответствовал: “Надо знать, почему написано, когда написано и для кого написано”. Последуем его совету. Как известно, юный Владимир Владимирович был максималистом и на “небольшие поэтические вольности” не разменивался. Сразу за изуверской строкой следовало:
Вы прибоя смеха мглистый вал заметили
за тоски хоботом?
Нет, не заметили, а сам Маяковский карты не раскрыл.
Примечание
Несколько слов обо мне самом.- Я люблю смотреть, как умирают дети.- В воспоминаниях одного из современников Маяковского читаем об их разговоре в 1928 году:
"Мы шли уже, кажется, по улице Дзержинского. Из школы выбегали дети... Очевидно, у них вечер был, или это была вторая смена. Маяковский остановился, залюбовался детьми. Он стоял и смотрел на них, а я, как будто меня кто-то дернул за язык, тихо проговорил:
- "Я люблю смотреть, как умирают дети". Мы пошли дальше.
Он молчал, потом вдруг сказал:
Надо знать, почему написано, когда написано и для кого написано... неужели вы думаете, что это правда?" ("Маяковскому. Сборник воспоминаний и статей". Л., ГИХЛ, 1940, стр. 180-181).
Уже в который раз сталкиваюсь с теми, кто говорит о Маяковском: "Он был злой садист и циник, он написал: "Я люблю смотреть как умирают дети". Впервые я столкнулась с такой позицией у покойного Юрия Карабчиевского, царство ему небесное. Это было лет 30 назад. Тогда я во всём разобралась, но за долгие годы опять забыла. Но изначально ведь ясно, что поэт никогда не был маньячным наблюдателем детских смертей, что это какой-то экстремальный поэтический образ. Т.к. сейчас опять возник обмен мнениями с френдессой, бывшей поклонницей творчества великого русского футуриста, которая его отвергла и осудила, ознакомившись с этими недобрыми строками, я всё же решила заглянуть в Интернет - а что за поэтическая метафора стоит за этими словами? Зачем поэту понадобилась так себя подставлять чудовищным образом "любителя детской смерти"?
Как я и думала, метафора эта встроена в систему поэтического языка маленькой, но совершенно гениальной поэмы, которая завершается ещё более известными строками, чем "Я люблю смотреть...", а именно: "Я одинок, как последний глаз/ у идущего к слепым человека!"
Надо ли ещё объяснять, о чём эта поэма и почему поэт прибегнул к такому шокирующему образу? Кто хочет, посмотрите здесь: http://infoart.udm.ru/magazine/novyi_mi/filos/amelin/m12.htm . Цитата из статьи: Кощунственные слова предъявляются Отцу небесному. Это он - “отец искусного мученья” (Хлебников) - любит смотреть, как умирают дети. Первая строка - из уст Творца. Противительное “а я...” свидетельствует о том, что это не тот, кто признается в циничной любви к умирающим детям: “Я люблю смотреть, как умирают дети <...> А я <...> как последний глаз у идущего к слепым человека!”. На месте сбежавшего из иконы Христа, время намалюет его жертвенный образ: “И когда мой лоб <...> окровавит гаснущая рама...” (I, 47) [я окажусь] “в выжженном небе на ржавом кресте”. Что происходит? Отказ от Бога сопровождается обращением к другому небесному Отцу, вся надежда только на него: “Солнце! Отец мой! Сжалься хоть ты и не мучай!”. Солнце, похоже, не мучает. Мучение и смерть исходят из другой испытующей и карающей десницы. Стихотворение переполнено христианскими символами - икона, хитон, собор, крест, лик, божница, богомаз. Происходит язычески-парадоксальное причащение Святых Тайн - тела и крови Христовой, вина и хлеба (“неба распухшего мякоть”, “пролитая кровь”). Как и пушкинский Пророк, герой Маяковского - на перепутьи. Но с этого перепутья Маяковский уходит вооруженный не только божественным глаголом, но и... смехом, впрочем, тоже пушкинского происхождения. На одном из вечеров в Политехническом, когда Маяковского спросили “Как ваша настоящая фамилия?”, он ответил: “Сказать? Пушкин!!!”.
Маленькую трагическую богоборческую поэму публикую целиком:
Владимир Маяковский
НЕСКОЛЬКО СЛОВ ОБО МНЕ САМОМ
Я люблю смотреть как умирают дети.
Вы прибоя смеха мглистый вал заметили
за тоски хоботом?
А я -
в читальне улиц -
так часто перелистывал гроба том.
Полночь
промокшими пальцами щупала
меня
и забитый забор
и с каплями ливня на лысин купола
скакал сумасшедший собор.
Я вижу ________ бежал,
хитона оветренный край
йеловала плача слякоть.
Кричу кирпичу,
слов исступленных вонзаю кинжал
в неба распухшего мякоть
"Солнце!"
"Отец мой!"
"Сжалься хоть ты и не мучай!"
Это тобою пролитая кровь льется дорогою дольней.
Это душа моя
клочьями порванной тучи
в выжженном небе
на ржавом кресте колокольни!
Время!
Хоть ты, хромой богомаз,
лик намалюй мой
в божницу уродца века!
Я одинок, как последний глаз
у идущего к слепым человека!
Не счесть авторов, написавших о “загадочной” и “цинически-садистской” строчке Маяковского “Я люблю смотреть, как умирают дети”. Защитников, начиная с влиятельнейшего Романа Якобсона, тоже было немало. "Линию адвокатуры подытожила Лиля Брик, которую сам поэт называл “милым и родным Детиком”: “Жизнь полна страданий, и тоски, и ощущения одиночества. Чем раньше кончится такая жизнь, тем лучше для человека. Чем раньше человек умрет, тем для него лучше. Поэтому и - “ Я люблю смотреть, как умирают дети” . Как говорится - “ недолго помучился” . Так говорили когда-то в народе об умерших детях. <...> Это горькое выражение взято резко-парадоксально, как единственное, что может радовать человека, любящего и жалеющего людей. Маяковский позволил себе небольшую поэтическую вольность - дать вывод не в конце стихотворения, а в начале”. Сам Маяковский в дебаты не вступал, и по свидетельству одного из обвинителей, в 1928 году ответствовал: “Надо знать, почему написано, когда написано и для кого написано”. Последуем его совету". (